Мальчик – отец мужчины Кон Игорь Семенович
Стая или сообщество?
Стая или сообщество?
Школьные товарищи – лучшие воспитатели, чем родители, ибо они безжалостны.
Андре Моруа
В молодом человеке, как в птице, борются два инстинкта: один велит жить в стае, другой – уединиться с самочкой. Однако тяга к товариществу долгое время пересиливает.
Франсуа Мориак
Судя по данным истории и антропологии, значительную часть своего детства мальчики проводят без девочек, в своей собственной среде, и даже там, где такое общение присутствует, главной референтной группой для них являются другие мальчики. Гомосоциальность – универсальная тенденция человеческого развития, причем гендерная сегрегация осуществляется не только и не столько родителями и воспитателями, сколько самими детьми, независимо от предписаний взрослых и даже вопреки им. Ее эволюционно-биологические предпосылки хорошо описаны теорией Дэвида Гири, а психологические – теорией Элинор Маккоби о двух культурах детства (см. гл. 2).
Вот как выглядят эти процессы по данным психологии развития (Maccoby, 1998; Ruble, Martin and Berenbaum, 2006).
До двух лет гендерные предпочтения у детей еще не особенно заметны, хотя уже 14-месячные дети легче общаются с сиблингами своего пола. Явное игровое предпочтение сверстников своего пола появляется на третьем году жизни, сначала у девочек, потом у мальчиков. К 5 годам эти предпочтения уже определенно установлены: дети, особенно мальчики, определенно предпочитают играть с детьми своего пола и активно сопротивляются усилиям родителей и воспитателей, заставляющих их играть с детьми противоположного пола. Это проявляется не только в специфически девчоночьих («дочки-матери») и мальчишеских («казаки-разбойники»), но и в гендерно-нейтральных играх.
С возрастом гендерная сегрегация усиливается. По данным лонгитюдного исследования Элинор Маккоби и Кэрол Джеклин (Maccoby, Jacklin, 1987) у 4,5-летних детей однополые игры встречаются втрое чаще разнополых, а в 6,5 лет их соотношение выглядит как 11:1. Между 8-ю и 11-ю годами мальчики и девочки почти все время играют отдельно друг от друга, причем начиная с 4 лет эту сегрегацию инициируют и поддерживают прежде всего мальчики, осуждая и высмеивая тех детей, которые эти границы нарушают.
Эти тенденции являются кросскультурными. Сравнение социального поведения детей 10 разных культур Африки, Индии, Филиппин, Мексики и США, показало, что 3-6-летние дети проводят с детьми своего пола две трети, а 6-10-летние – три четверти игрового времени (Whiting, Edwards, 1988). Таковы же результаты сравнения общения детей в США, Швейцарии и Эфиопии (Omark et al., 1973). В российском детском саду 91 % детских избирательных контактов приходится на детей своего пола и только 9 % – противоположного; однополыми были 75 % всех игровых объединений и 91 % устойчивых детских групп (Репина, 1984). Маленькие мальчики чаще смотрят на мальчиков, чем на девочек, и наоборот (Слободская, Плюснин, 1987).
Группы девочек и мальчиков не только играют по отдельности, но могут враждовать друг с другом. Места проведения их игр и развлечений часто дифференцированы, выделяются особые «девчоночьи» и «мальчишечьи» места, внешне никак не обозначенные, но оберегаемые от посторонних и избегаемые ими. При объединении мальчиков и девочек для общей игры часто выбирается нейтральное место между двумя территориями (Осорина, 1999).
Психологическая интерпретация игровой сегрегации мальчиков и девочек неоднозначна. Одни авторы считают, что дети инстинктивно стремятся к подобию – мальчики тянутся к мальчикам, а девочки к девочкам. Другие психологи, включая Маккоби, видят причину в том, что детские игровые стили изначально различны. Мальчики предпочитают силовую возню и грубое соперничество, в которых девочки неизбежно чувствуют себя ущемленными, а девчачьи игры, в свою очередь, кажутся мальчикам слишком вялыми и пассивными. Это побуждает детей предпочитать игровых партнеров собственного пола, и эти предпочтения закрепляются жесткими гендерными стереотипами.
Игровая дивергенция и разные стили общения способствуют тому, что мальчики и девочки формируют разные типы первичных и вторичных групп. Мальчишеские группы выглядят более сплоченными, в них строже соблюдается принцип гендерной сегрегации: «девчонкам вход воспрещен». Во всех спорных вопросах мальчики апеллируют исключительно к мнению других мальчиков, подчеркнуто игнорируя девочек. Мальчишеские группы значительно больше девчоночьих автономны от взрослых. У них более стабильное групповое членство, причем рискованные приключения и нарушение установленных взрослыми правил служат средством сплочения и формирования групповой солидарности. Нарушение «внешних» правил и одновременно неукоснительное подчинение нормам собственной «Мы-группы» – одно из самых универсальных свойств маскулинности.
Впрочем, первичные мальчишеские группы вовсе не монолитны. Их члены вовлечены в групповую деятельность в разной степени, одни занимают центральные места, другие находятся на периферии. На основе общности положения и интересов формируются внутригрупповые иерархии и подгруппы. Рейвин Коннелл недаром вывела понятие множественности маскулинностей, наблюдая за жизнью мальчишеских групп. Разные подгруппы тесно связаны с индивидуальными особенностями мальчиков. Самые агрессивные и рисковые мальчики не особенно популярны у остальных, но находят себе подобных и соответственно группируются. У девочек группировки численно меньше и границы между ними менее жестко очерчены.
Общение мальчиков происходит как внутри, так и между группами, поэтому у них складываются множественные, внутригрупповые и межгрупповые иерархии. Каждый мальчик имеет индивидуальный статус в своей подгруппе, но его личное положение в макрогруппе зависит от статуса его подгруппы. Взаимоотношения мальчиков в Итонской школе, бурсе или кадетском корпусе – не просто функции старшинства или физической силы, а сложные стратификационные системы, для описания которых необходим понятийный аппарат социологии и социальной психологии.
Одни и те же формы поведения – борьба за статус, соревновательность, демонстративное и рискованное поведение – в разных мальчишеских группах выражены в различной степени и могут иметь разный символический смысл. Некоторые мальчики вообще остаются вне группировок и групповой иерархии, и эта невключенность, исключенночсть или выключенностъ (это разные понятия: в первом случае мальчик просто не участвует в системе, во втором его из нее исключили, в третьем он сам из нее ушел) становится решающим фактором их индивидуального развития, способствуя появлению таких различных чувств, как одиночество, изоляция и самодостаточность.
Гендерные различия описываются не только на языке теории групп, но и в терминах психологии общения. До недавнего времени психологи думали, что мальчики интенсивнее девочек взаимодействуют с однополыми сверстниками в группах, тогда как девочки чаще формируют диадические (парные) отношения. Реальная картина оказалась более сложной: по частоте диадического взаимодействия маленькие мальчики не только не уступают девочкам, но даже опережают их, зато длительность взаимодействия с одним и тем же партнером у 4-6-летних девочек значительно больше, чем у мальчиков того же возраста (Benenson et al., 1997). А главное – девичьи взаимоотношения более интимны, предполагают более высокую степень самораскрытия, обсуждения общих проблем и т. п. Иными словами, за количественными показателями скрываются тонкие качественные различия с большим количеством индивидуальных вариаций.
Систематический анализ новейшей научной литературы об особенностях общения мальчиков и девочек с ровесниками (Rose, Rudolph, 2006) показывает, что девочки чаще мальчиков вовлекаются в просоциальное (положительное) взаимодействие, оживленный разговор и самораскрытие; чаще подчеркивают значение общих целей, связанных с данным отношением; более чувствительны к дистрессу своего партнера или партнерши и к статусу их взаимоотношений в глазах третьих лиц; подвержены более широкому кругу стрессоров; чаще ищут поддержки, выражают свои эмоции и обсуждают общие проблемы; получают от своих друзей больше эмоциональной поддержки. Напротив, мальчики, по сравнению с девочками, чаще взаимодействуют друг с другом в составе больших игровых групп с четко выраженными властными иерархиями; чаще участвуют в силовой возне и соревновательных играх; больше склонны подчеркивать значение собственного интереса и доминирования; больше подвержены непосредственной физической и словесной виктимизации со стороны сверстников; чаще реагируют на стресс юмором; получают меньше эмоциональной поддержки от своих друзей. Некоторые из этих особенностей с возрастом усиливаются. Процессы «женского» типа способствуют развитию более интимных отношений и затормаживают антисоциальное поведение, зато могут повышать ранимость к эмоциональным трудностям. Процессы «мужского» типа могут затруднять развитие интимных отношений и способствовать появлению поведенческих проблем, зато улучшать развитие групповых взаимоотношений и предохранять от эмоциональных трудностей. Это существенно для выработки конкретных психолого-педагогических стратегий работы с разнополыми детьми.
Подростковый мальчишеский «групповой эффект» проявляется и в художественном восприятии. Как тонко заметил выдающийся режиссер Анатолий Эфрос, «взрослые иногда плачут в театре. Подростки почти никогда не плачут. У него, у подростка, нет мужества на индивидуальную реакцию, а детское простодушие и умение "быть собой" он уже утратил. Что подумает рядом сидящий товарищ? – вот чем постоянно озабочен подросток» (Эфрос, 1977). В Ленинградском ТЮЗе, которым руководил 3. Я. Корогодский, старались избегать организованных посещений театра целыми классами, предпочитая смешанную, разновозрастную и незнакомую друг с другом публику. Особенно приветствовали посещение театра детьми вместе с родителями. Совместный просмотр и обсуждение спектакля не только углубляют эстетическое восприятие ребенка, но и расширяют круг совместных эмоциональных переживаний, способствуя сближению детей с родителями.
Особое значение для мальчиков чувства групповой принадлежности актуализирует вопрос о гендерных различиях в степени конформности и способности сопротивляться групповому давлению. В общем виде, конформность – это изменение поведения или установок индивида под влиянием реальных или воображаемых Других.
В 1950-х годах американский психолог Соломон Аш поставил такой опыт. Группе студентов из семи-девяти человек предлагали оценить длину трех линий. Разница в длине показанных отрезков была настолько значительна, что при контрольных опытах, когда испытуемые отвечали поодиночке, никто не ошибался. Но секрет эксперимента состоял в том, что вся группа, за исключением испытуемого, была в сговоре с экспериментатором и давала заранее согласованные неправильные ответы. Как поступит испытуемый «наивный субъект», которому приходится отвечать последним и на которого давит неправильное, но единодушное мнение группы? Поверит он собственным глазам или мнению большинства? Речь шла о простом пространственном восприятии, расхождение с группой не затрагивало никаких социальных или идеологических ценностей, да и сама группа была искусственной.
В первой серии опытов Аша 123 «наивных субъекта» высказали по 12 суждений каждый, и 37 % ответов были неправильными, то есть соответствовали мнению большинства. Обнаружились сильные индивидуальные вариации, от полной независимости одних индивидов до полного подчинения других. После каждого опыта Аш интервьюировал испытуемых, все они говорили, что мнение большинства было для них чрезвычайно важным. Обнаружив расхождение своего мнения с мнением остальных, они подвергали сомнению не восприятие большинства, а собственное восприятие. Даже «независимые субъекты», не поддавшиеся давлению, признавали, что чувствовали себя неуютно. Как сказал один из них, «несмотря ни на что, у меня был тайный страх, что я чего-то не понял и могу ошибиться, страх обнаружить какую-то свою неполноценность. Гораздо приятнее, когда ты согласен с другими».
С некоторыми изменениями методики опыты Аша были повторены в 1960-х годах ленинградским психологом А. П. Сопиковым на нескольких группах детей и подростков в лагере «Орленок». Результаты оказались аналогичными, причем выяснилось, что конформность уменьшается с возрастом, но у девочек она в среднем на 10 % выше, чем у мальчиков тех же возрастов (от 7 до 18 лет). Впрочем, самыми конформными оказались не девочки, а мальчики из духовых оркестров, которые привыкли дудеть в одну дуду: их показатели буквально зашкаливали.
За прошедшие полстолетия теория и методы изучения конформности усложнились, а гендерные различия резко уменьшились (Bond, Smith, 1996). В исследованиях 1950-1960-х годов женщины во всех возрастах выглядели значительно более конформными и внушаемыми, чем мужчины. Исследователи-мужчины считали это естественным. Более совершенные исследования показали, что эти различия статистически очень малы и зависят от ряда ситуативных условий: характера задачи, того, кто – мужчина или женщина – проводит эксперимент, и насколько условия задачи близки мужчинам и женщинам. Более высокая конформность женщин может объясняться не столько их повышенной внушаемостью и зависимостью от группы, сколько гендерно-ролевыми ожиданиями, обязывающими женщину укреплять социальную гармонию и положительные чувства между членами группы (Eagly, Chrvala, 1986). Таким образом, акцент переносится с предполагаемых когнитивных свойств «женского мышления» на особенности социально-группового статуса женщин и характер их занятий. Действительно, если разделить предметы, с суждениями о которых испытуемый должен согласиться или не согласиться, на стереотипно-маскулинные (машины, спорт), стереотипно-фемининные (кухня) и гендерно-нейтральные, то в первом случае более конформными, готовыми положиться на чужое мнение, будут женщины, во втором – мужчины, а в третьем случае гендерных различий не будет.
Для нашей темы особенно важна степень способности мальчиков и девочек сопротивляться групповому давлению. Профессиональная психология, как и обыденное сознание, имеет на сей счет два противоположных мнения. С одной стороны, принято считать, что девочки более конформны и внушаемы, чем мальчики. С другой стороны, всем известно, что мальчики – существа значительно более стадные, готовые «за компанию» делать множество вещей, которых они никогда не сделали бы в одиночку, особенно если эти рискованные и антинормативные действия соответствуют канону гегемонной маскулинности. Исследование 3 600 мужчин и женщин от 10 до 30 лет из разных этнических и социально-экономических групп показало, что способность сопротивляться давлению сверстников больше всего возрастает между 14 и 18 годами, причем у девочек она сильнее, чем у мальчиков. Хотя девочки больше мальчиков озабочены мнением о себе окружающих людей, их социальная и психологическая связь с группой сверстников слабее, что позволяет им поддерживать большую степень автономии от группы, расходиться с ней и принимать самостоятельные решения, на которые более стадные мальчики не осмеливаются (Steinberg, Monahan, 2007). Впрочем, исследование не было лонгитюдным, так что это скорее постановка вопроса, чем ответ на него.
Какой бы дикой и неуправляемой ни выглядела со стороны мальчишеская группа, это не просто стая, а сложное сообщество, со своей социальной структурой и властной вертикалью. Эти свойства ярче всего проявляются там, где общие, родовые свойства мужской субкультуры усиливаются институциональной закрытостью, например в закрытых учебных и исправительных учреждениях. В 1980-х годах несколько таких учреждений изучал известный московский социальный психолог М. Ю. Кондратьев. Вот как выглядит теоретическое резюме его исследования (хотя оно написано профессиональным научным языком, думающий читатель может понять его без специального словаря).
Социальная психология закрытых учебных заведений. Материал к размышлению
Попытаемся, прежде всего, описать в форме блока последовательных констатационных выводов комплекс социально-психологических закономерностей, раскрывающих общую схему, по которой строятся межличностные отношения подростков со сверстниками в любых закрытых образовательных учреждениях, и позволяющих рассматривать всю совокупность подобных сообществ как самостоятельный и своеобычный объект социально-психологических исследований.
1. Внешняя, институционально заданная закрытость учреждений интернатного типа неизбежно порождает внутреннюю, собственно психологическую закрытость групп воспитывающихся в них подростков, «запуская» механизм жестко стереотипизированного восприятия развивающейся личностью окружающего мира с позиций конфронтационной дихотомии «мы – они», «свои – чужие».
2. В закрытых подростковых сообществах одна из сфер внутригрупповой активности играет господствующую роль: успех именно в ней имеет первостепенную личностную ценность для всех без исключения членов группы, именно ее целями и задачами в решающей степени опосредствованы межличностные отношения подростков, именно ее нормы и ценности задают характер неформальной интрагрупповой структуры, именно ее содержание и форма определяют второстепенность остальных сфер жизнедеятельности. Без специально организованного педагогического воздействия, направленного на создание полидеятельностного фундамента межличностных отношений в закрытых сообществах, они стихийно оформляются и развиваются как корпоративные группировки с ярко выраженной монодеятельностью.
3. Господство монодеятельности в подростковых группах закрытых учреждений обусловливает специфическое протекание в целом процессов группообразования и, в частности, интрагруппового структурирования, неизбежно превращая эти сообщества в моноструктурированные группировки. При этом во всех этих подростковых сообществах складывается единый вариант моноструктуры, отличительной чертой которого является не прямое совпадение всех универсально значимых интрагрупповых структур, а их жесткая соотнесенность – производная от господствующей в данном сообществе деятельности неформальная структура власти детерминируетпрактически все характеристики остальных универсально значимых структур, в том числе и таких, как референтометрическая структура и структура эмоциональных отношений.
4. Моноструктура групп воспитанников закрытых учреждений носит своеобразный стратификационный, в известной степени «кастовый», характер. Реальная статусная позиция конкретного подростка в таком сообществе, по сути дела, исчерпывающе определяется фактором его принадлежности к определенному статусному слою в интрагрупповой неформальной структуре власти. Различия в правах и обязанностях подростков, входящих в одну и ту же внутригрупповую страту, не носят качественного характера, позиции же в группе представителей любых двух разных страт принципиально не совпадают. Восхождение по стратификационной лестнице для каждого воспитанника затруднено сопротивлением вышестоящего статусного слоя и ригидностью межстратных границ; мобильность «вниз» облегчена жесткой конкурентной борьбой за власть внутри каждой из интрагрупповых страт и заинтересованностью представителей нижестоящего статусного слоя в появлении «вакантных» мест в вышестоящей страте.
5. Наличие в рассматриваемых типах подростковых сообществ относительно обособленных друг от друга внутригрупповых страт отражает тот факт, что внутренняя, собственно психологическая закрытость этих групп от социума, во многом порожденная внешней, институционально заданной их закрытостью, на определенном этапе приобретает ярко выраженный интрагрупповой характер, в известной мере нарушая целостность самих этих общностей. Другими словами, как правило, отчетливо осознаваемое и нередко болезненно переживаемое воспитанниками противопоставление «мы – они», «свои – чужие», которое самой уникальностью социальной ситуации развития этих подростков определено границами их закрытой общности, имеет тенденцию к углублению и закономерно приобретает интрагрупповой смысл. Дальнейшее развитие этого процесса приводит к тому, что все более углубляющееся противопоставление «мы – они» за счет последовательного сужения полюса «мы» перерастает в жесткое противостояние, выстроенное по формуле воинствующего индивидуализма «я – они», т. е., по сути дела, служит формированию закрытой личности.
6. Внутригрупповая стратификация в закрытых подростковых сообществах, получающая свое отражение в рангово-диспозиционном характере интрагрупповой неформальной структуры власти, определяющим образом влияет в целом на специфику отношений значимости между воспитанниками и, в частности, на особенности модели «значимого другого», наиболее типичные для данных групп. В подростковых сообществах закрытых образовательных учреждений решающим основанием субъективной значимости воспитанника для сверстника является превосходство его ролевой, властной позиции в неформальной структуре сообщества.
В подобных стратифицированных группах это проявляется, в частности, в том, что:
а) для воспитанника-подростка представитель вышестоящего статусного слоя всегда выступает в роли «значимого другого», преимущество ролевой позиции которого безоговорочно признается, мнение которого учитывается, но сам образ которого в подавляющем большинстве случаев негативно окрашен <…>;
б) для высокостатусного воспитанника его низкостатусный товарищ по группе нередко вообще не воспринимается как личность, наделенная индивидуальными особенностями и способная на самостоятельный поступок, а рассматривается лишь в качестве представителя нижестоящей внутригрупповой страты (эффект «нисходящей слепоты»); ролевая позиция такого подростка признается высокостатусным воспитанником как откровенно слабая и уязвимая, его мнение не принимается во внимание, а образ негативно окрашен… не столько из-за каких-то личностных недостатков, сколько в связи с самим фактом принадлежности к категории низкостатусных. Таким образом, в подростковых группах закрытых учреждений наличие жесткой неформальной моноструктуры стратификационного характера создает ситуацию, при которой осуществляется перенос ролевой значимости высокостатусных в сферу референтных отношений («иррадиация власти»), а ролевая ущемленность низко статусных становится причиной их деперсонализации («иррадиация безвластья»).
7. Разностатусные воспитанники закрытых учреждений принципиально по-разному оценивают психологическую атмосферу, царящую в группах, – высокостатусные члены сообщества, как правило, в целом удовлетворены сложившимся психологическим климатом в группе, а низкостатусные подростки квалифицируют психологическую атмосферу в общности как явно неблагоприятную. В то же время аутсайдеры нередко испытывают еще более острое, чем официальные лидеры подобных закрытых группировок, нежелание сменить группу своего членства… При этом определенная неудовлетворенность неофициальных лидеров сложившимся положением дел в этих сообществах, по сути дела, обеспечивала зону ближайшего развития группы.
Таким образом, такие важнейшие внутригрупповые процессы, как формирование неформальной интрагрупповой структуры подростковых сообществ и развитие отношений значимости их членов, осуществляются по качественно схожим сценариям в различных закрытых учреждениях.
В то же время, отмеченная социально-психологическая близость, по сути дела, родственность групп воспитанников всех видов заведений интернатного типа ни в коей мере не означает того, что между ними нет содержательных отличий. Более того, есть все основания считать, что подростковые сообщества в каждом из рассматриваемых трех видов закрытых образовательных заведений имеют свою собственную, присущую только этому классу групп социально-психологическую специфику.
Итак, попытаемся провести краткий сравнительный анализ особенностей интрагруппового структурирования и отношений значимости в группах воспитанников разных закрытых воспитательных учреждений.
Своеобразие интрагрупповой структуры закрытых подростковых сообществ и специфика соотнесенности определяющих оснований субъективной значимости друг для друга воспитанников каждого из трех видов учреждений интернатного типа в решающей мере обусловлены степенью закрытости данного типа заведений и особенностями содержания той деятельности, которая и играет здесь группо– и личностнообразующую роль, выступая в качестве основного начала, опосредствующего межличностные отношения подростков. В условном континууме «открытая группа – закрытая группа» подростковые сообщества рассматриваемых типов закрытых образовательных учреждений могут быть расположены в порядке нарастания как внешней, «режимной», так и внутренней, собственно психологической закрытости в такой последовательности: «группа воспитанников профессионально-специализированного интерната» – «группа воспитанников детского дома или школы-интерната» – «группа несовершеннолетних правонарушителей в условиях принудительной изоляции». Во всех перечисленных выше закрытых сообществах «общенческая» активность подростков самым существенным образом влияет на характер их межличностных отношений. В то же время в условиях колонии, спецПТУ, спецшколы для трудновоспитуемых общение по своей содержательной сути и смысловой нагрузке превращается в собственно предметную деятельность… (Кондратьев, 2005. С. 170–173).
М. Ю. Кондратьев четко фиксирует социально-психологические закономерности мужского (мальчишеского) группового поведения, с которыми мы уже сталкивались, обсуждая проблемы истории школы, хотя в открытых учебных заведениях все выглядит значительно мягче. Теперь нам понятно, что эти черты вытекают не столько из имманентных свойств «маскулинности», сколько из социально-структурных характеристик соответствующих социально-педагогических учреждений. Эта информация понадобится нам при обсуждении проблем школьного насилия.
Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Общественное мнение автора Липпман УолтерГлава 17 Самодостаточное сообщество 1Всегда было очевидно, что обособленные группы людей вынуждены вести борьбу за существование в том случае, если между ними возникают трения. Именно это имел в виду Гоббс, когда в своем знаменитом отрывке из «Левиафана» писал: «хотя
Из книги Пробуждение тигра - исцеление травмы автора Левин Питер А. автора Маркмен АртОбщение и сообщество Наша способность делить мир на категории – настоящая загадка для ученых. Действительно, вы видите мир очень схожим образом с теми, кто находится рядом. Соседское животное лает на белок и виляет хвостом, увидев вас, следовательно, оно относится
Из книги Рациональные перемены автора Маркмен АртВовлеките в работу сообщество Загляните в свой Журнал рациональных перемен, найдите сведения о потенциальных наставниках и поручителях. Свяжитесь с одним из них, назначьте встречу или побеседуйте по телефону. Позвольте этим людям подталкивать вас. Как и в случае
Из книги Быть или иметь? [Психология культуры потребления] автора Кассер ТимМестное сообщество В современном взаимосвязанном мире местные общины больше не пребывают в рамках географических границ. Наше сообщество включает в себя людей, с которыми мы общаемся по интернету; транснациональные корпорации, которые продают нам всевозможные товары и
Канетти Элиас
Из книги Масса и власть автора Канетти Элиас Из книги Так называемое зло автора Лоренц Конрад З. Из книги Геопсихология в шаманизме, физике и даосизме автора Минделл АрнольдСообщество как тотемный столб Возможно, лучше всего большое U знают дети. В некотором смысле, им легче его сновидеть. История первого тотемного столба, легенда народа Хайда, раскрывает многие аспекты сущности сообщества. Недавно мы работали для Хайда - коренной
Из книги Сила безмолвия автора Минделл Арнольд Из книги Теория стаи [Психоанализ Великой Борьбы] автора Меняйлов Алексей АлександровичЧасть первая БИОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД Вождь и исполнители - стая Что исследователи, изучая животных, упорно не хотят
Школа – это неизбежность для каждого нормального ребенка. Вместе со знаниями, новыми ощущениями и увлечениями появляются и новые знакомые. Некоторые так и остаются просто одноклассниками, некоторые со временем перекочевывают в стан врагов, а некоторые становятся друзьями.
Друг – это всегда хорошо. На него можно положиться в трудную минуту, он всегда даст совет, выслушает и т.д. Все это правильно, если дело касается взрослых. Друзья-дети – это немножечко другая песня.
Наша жизнь построена так, что ребенок совершает свое первое серьезное погружение в наш многогранный мир уже со школьной скамьи. Все его прелести и несправедливости снежным комом накатываются на ребенка по мере его взросления. Школа – это период, где родители постепенно начинают отходить на второй план. У ребенка со временем появляются новые кумиры и идеалы, объекты для подражания, любви или ненависти.
Родители это люди, которые любят ребенка и которые хотят, чтобы у него все было хорошо. Основываясь на этом, они выстраивают свои отношения с ребенком с дальним прицелом, направляя ребенка в определенное русло, выставляя ему определенные правила поведения, выбирая соответствующие концепции воспитания. Родители вдалбливают в голову ребенка, что он должен прекратить гулять и идти делать уроки, утром чистить зубы и т.д. Большинство требований малыш осознает уже взрослым, выполняя в детстве их на автопилоте – «потому что так сказала мама».
Школа дает ребенку большую самостоятельность, которая неизбежно порождает формирование у ребенка собственного мнения и стиля поведения в разных ситуациях. Чем старше класс, тем это «Я» занимает больше места в сознании ребенка. К этому процессу активно подключаются школьные друзья. Человек уверенней чувствует себя в коллективе, поэтому сам стремиться в него влиться. Коллектив же в ответ выдвигает определенные требования к образу мысли и действия.
В раннем детстве ребенок считает, что родители ему обязаны всем: игрушкой, одеждой, походом в кинотеатр и т.д. В садике он впервые сталкивается с тем, что кто-то ему ничего не должен, и ему необходимо все делать самому. В школе ему приходиться добиваться чьего-то внимания, хотя дома он имеет его автоматически, и таких примеров можно привести сколько угодно. В школе этот принцип развивается еще больше, при этом школа в некоторых случаях учит ребенка жизненной жестокости. Дети способны на сострадание к животным, но к подобным себе они обычно категоричны и жестоки. Они не стремятся сгладить положение, они режут всю правду-матку в глаза, иногда даже не анализируя сказанное. Вот почему детям с ограниченными возможностями приходится трудно на первых порах во время общения со сверстниками.
Школа очень хорошо выполняет социальную функцию в воспитании ребенка. Из центра мира в доме малыш превращается в одного из многих равных в школе. Ему осознанно необходимо выбирать линию поведения, чтобы жить в школьном коллективе. Выполнение определенных задач требует выбора стиля его поведения: он может все делать сам, он заставлять это делать других разными способами, он может сам делать свою работу и работу других. Такое разделение – первая ласточка структуры нашего социума, где есть ведущие, ведомые и люди сами по себе.
Какую бы группу не выбрал ваш малыш, он скоро поймет, что лучше всего делать дело и жить в коллективе единомышленников. Волки в природе охотятся стаей, олени защищаются стадом и т.д. Результатом поиска своей группы становится нахождение хотя бы 1-2 друзей, в обществе которых ребенок начнет коротать время. Хотя на самом деле причин дружбы может быть несколько:
Общность мыслей, идей и целей;
Общность характеров;
Желание видеть более сильную личность в качестве друга, нежели в качестве врага.
Школьные друзья обычно не выбирают выражений, и чем взрослее становится ребенок, тем крепче они становятся. Банальное первоклассное «у тебя штаны порваны, ха-ха-ха» в старших классах превращается в жесткое «да ты лох!». И то, и другое указывает ребенку на его недостатки, заставляет его чувствовать себя неудобно, временным изгоем. Однако такие жесткие уроки надолго остаются в сознании ребенка, препятствуя повторению ошибки с его стороны. Именно такие едкие и прямые замечания окончательно формируют стиль поведения и сознание ребенка. Некоторые дети заплачут и уйдут. Если это будет продолжаться постоянно, то из такого ребенка не вырастит целенаправленного и самодостаточного члена общества. Другие дети найдут достойный словесный ответ, не покажут своей обиды за происходящее. Третьи выберут вариант силового давления на обидчика, кидаясь в драку и пытаясь отомстить за оскорбление. Вторая и третья позиция учит малыша бороться разными способами с жизненными ситуациями, в которых он начинает проигрывать. Борьба за внимание противоположного пола, борьба на школьной спортивной площадке между классами, борьба за право быть лучшим учеником – все это первый опыт, который очень пригодиться в жизни.
Некоторые считают, что школьные товарищи - лучшие воспитатели, чем родители, ибо они безжалостны. На самом деле это не совсем так. Родители должны выбрать правильную линию поведения по отношению к школьнику. Уже прошла пора тотального давления, у ребенка начинает появляться свое осознанное представление об окружающем мире. Однако и полностью пускать на самотек воспитание ребенка нельзя. Необходимо найти методы, которые помогут родителям оставаться авторитетом для подростка, не слишком вмешиваясь в его жизнь.
Мы уже говорили, что именно наличие новых объектов для подражания значительно усложняет взаимоотношение подростка и родителей. Разное социальное положение детей и моральные принципы в семье определяют у подрастающего поколения свои приоритеты. Очень важно, какую компанию сверстников выберет себе ребенок, что будет там основной движущей силой – желания погулять, покурить, выпить алкоголь или же игра в футбол, кружок моделирования и т.д. Родители всегда должны держать руку на пульсе жизни своего ребенка и своевременно реагировать на наиболее отрицательные примеры его поведения. В этом случае их задача уже сводится не к воспитательной функции, а к контролирующей и принимающей привинтивные меры в случае необходимости.
Уважаемые родители, запомните, что голословное обвинение друзей ребенка настроит малыша исключительно против вас. Пример отрицательного поведения должен быть нагляден, преподнесен ненавязчиво, желательно без долгой морали. Также желательно наличие и примера положительного поведения другого человека, чтобы ребенку было с чем сравнивать. Не старайтесь ломать школьника, помните, что перед вами уже набирает силу маленькая личность.
«Школьные товарищи – лучшие воспитатели, чем родители, ибо они безжалостны».
Андре Моруа. «Письма к незнакомке».
Беспокойство многих родителей вызывает тот факт, что их дети ведут себя по-разному в школе, вне её и дома. В школе они тихие, преподаватели могут о них отзываться даже хорошо, но, возвращаясь домой с улицы, они приходят с синяком под глазом. Дома же они порой непослушны и скрытны. Итак, попробуем разобраться, почему поведение подростка так разительно различно.
Первым делом вспомните, а как вы ведёте себя на работе и дома, с друзьями, с начальником? Вы всегда одинаковы? Нет. Вы исполняете определённые социальные роли: дома роль жены (мужа) и родителя, на работе роль подчинённого или начальника – это естественно, так как вносит определённый порядок во взаимоотношения. У подростков свой набор социальных ролей, между которыми он и переключается по необходимости. Но для подростка исполнять свои роли порой очень сложно, ведь он впервые сталкивается с такой необходимостью. В школьном классе он выполняет одну роль (которая порой может ему не нравиться), дома – другую, а именно ребёнка. Но он-то чувствует себя уже вовсе не ребёнком и хочет чтобы с его мнением считались, а отсюда — конфликты. В конце концов, он находит подходящую для него роль, роль полноправного члена коллектива на улице среди своих сверстников.
Но обо всём по порядку. Школьный класс – это двойственное явление в том плане, что имеется формальное представление о нём и его структуре у учителей (то есть, как они его видят), и имеется неформальный образ класса с его лидерами, группами и подгруппами. В какую же группу может попасть наш подросток? Признаки, по которым происходит расслоение класса, могут быть самые разные. По признаку социального неравенства: это может быть и материальное положение, и различный характер жизненных планов, уровень притязаний на блага и способы реализации (которые, как мы знаем, могут быть самые различные). Имеется также особая иерархия, основанная на официальном статусе учащихся, их учебной успеваемости (причём практически всегда имеется противостояние между «ботаниками» и «бездельниками», хотя они периодически могут прибегать к помощи друг друга). Наконец, происходит дифференциация авторитетов, статусов и престижа на основе неофициальных ценностей, принятых в самой ученической среде. Очень часто это различие в физической силе, нахально-эпатажное поведение с учителями, успех в общении с девочками (мальчиками), учитывается также и морально-волевые качества.
Проблема ролевого поведения заключается в том, что уж если ты принял на себя определённую роль, или тебя ею наделили, то ты должен следовать ей всегда во всех ситуациях, этого от тебя ждут и даже требуют. Понятно, что в любом коллективе, так или иначе, будут образовываться роли «шутов», «шестёрок», «изгоев», такие роли мало кому могут понравиться. Обычно социальные роли школы (имеются в виду неофициальные отношения) переносятся и на уличное распределение ролей, конечно если уличная компания представлена практически теми же одноклассниками.
Подросток, не желая мириться со своей ролью, в первую очередь будет искать поддержки у родителей, при том условии, что они до этого зарекомендовали себя как надёжные партнеры, а не авторитарные «самодуры» или либеральные попустители (которые практически мало интересовались жизнью и чаяниями их чада). Если же доверия к родителям нет, то подростку придётся бороться на два фронта: в школе и дома. Мало того, стоит ожидать озлобленности подростка в связи с этим в отношении его родителей, причем озлобленность эта будет глобальной и всепоглощающей. Вот пример из письма девятиклассника.
«Жизнь устроена так плохо, что из миллионов людей на Земле тебе должна встретиться обязательно только одна любимая женщина и только один настоящий друг. Почему? Почему? Это вы, взрослые, так устроили! Я хочу, чтобы много людей, 20 или 50 человек вокруг меня были настоящие, близкие и любимые, чтобы мы не боялись друг друга и были открыты настежь. Но нет, даже мои ровесники жмутся».
Кому могут понравиться роли навязанные, не удовлетворяющие внутренним потребностям? Никому.
Но выход всегда есть. Существуют ведь коллективы, которые формируются по интересам: там можно найти друзей, там подросток может занять достойное его положение. В доказательство скажу, что с каждым днём увеличивается число различных интернет-порталов и посетителей на них, а что это, как не поиск круга общения по интересам! Но я всё же за живое общение. Так как в живых коллективах имеется непосредственный контакт, лидер – взрослый, обладающий харизматичным влиянием на всех членов группы и направляющий их. Это могут быть различные кружки, спортивные, художественные секции. Надо только хорошенько почувствовать своего ребёнка, его желания, потребности, найти доверительный стиль общения и помочь завоевать те социальные роли, которые ему необходимы.
Я недаром назвал статью «Осторожно, дети!». С одной стороны, мы должны не бояться детей, не отнекиваться от них, а с другой – помнить, что подростковый период — очень важный этап жизни любого человека, а не просто переход из детской жизни во взрослую жизнь, у человека одна жизнь, но часть её доверена предыдущим поколениям в целях преемственности.
Много ли мы знаем жизнеописаний,
рисующих безмятежное, спокойное,
непрерывное развитие индивидуума?
Жизнь наша, как и то целое, составными
частями которого мы являемся,
непостижимым образом слагается
из свободы и необходимости. Наша воля –
предвозвещение того, что мы совершим при
любых обстоятельствах. Но эти же обстоятельства
на свой лад завладевают нами. «Что» — определяем мы,
«как» — редко от нас зависит, о «почему» мы не
смеем допытываться, и от того нам справедливо
указывают на «quia» («потому что»)».
И.-В. Гете. Из моей жизни.
Школа – жестокий воспитатель
Будем откровенными. В отношениях с родителями ребенок получает массу поучительных уроков, но зачастую они не ситуативные, а осознаются только спустя годы. Родители дают все – но пользоваться этим дети начинают ближе к 30-летнему рубежу, когда, как говорилось в известном анекдоте, «надо было слушать маму».
При этом несмотря на то, что шаблоны поведения, нормы и ценности в большей степени идут из семьи, воспринимаются от близких значимых людей, подростковая среда также способствует воспитанию. Нередко подростки и даже младшие школьники для своих школьных товарищей лучшие воспитатели, чем родители, ибо они безжалостнее и более жестоко общаются, бьют больнее.
- Они не обязаны
Ни одни родители не станут так жестоко отвергать просьбы и требования своего ребенка, как друзья. Поэтому в школьные годы мы получаем самые болезненные, но самые полезные уроки жизни. Они пригодятся еще не раз.
Впервые ребенок сталкивается с тем, что кто-то ему не обязан, еще в детском садике. Но этот возраст можно считать возрастом неосознанности. А полноценное общение с теми, кто не обязан выслушивать, понимать, чьего расположения нужно добиваться – начинается только в школе.
Школьные товарищи в этом плане на самом деле являются лучшими воспитателями для ребенка, чем родители, потому как они безжалостны и не чувствуют себя обязанными. Дружба и внимание, забота и ненависть – все это проносится в вихре эмоций и словно в каком-то калейдоскопе самых разных ситуаций.
- Они - равные
Общение на равных, а не с теми, кто старше и главнее – вот что ценно в школьном возрасте. Родителям дети так или иначе, но «должны». Должны сделать уроки, вынести мусор, помогать по хозяйству, посещать кружки и быть паиньками. С кем же отыграть другие роли, почувствовать себя наравне?
Сестры и братья редко бывают погодками или двойняшками, вот и получается, что со всеми на свете дети в разных условиях. Ты старше – уступи. Ты младше – подчинись. А с кем же безопасно покомандовать и получить законный отпор? Конечно, с лучшими учителями, чем родители, со своими школьными товарищами – с ними безопасно получить отказ или услышать, как они безжалостно говорят правду в глаза. Может, после этой правды даже устроить драку или поконкурировать. И с этим связана третья обучающая функция школьных друзей – социализация.
- Они помогают социализации
Как узнать свое место в мире, если одни смотрят на тебя сверху (родители и учителя), а другие – снизу (младшие братья и сестры)? Как понять, чего ты стоишь, чего достоин? Смелый или трусливый, болтливый или серьезный молчун? Как конкурировать за ограниченные ресурсы – красивых мальчиков, готовых носить портфель, или девочек, на которых заглядываются все парни в параллели?
Всему этому способствует школьная обстановка и отношения с другими – такими же школьниками. Ах, эти девичьи драки на заднем дворе школы – с какой нежностью и ехидной улыбкой они вспоминаются спустя годы! И тем не менее, умение отстаивать свои интересы, конкурировать и побеждать (или учиться проигрывать), даже в девичьей среде, учиться сотрудничать – все это можно проявить только в школе.
Капля дегтя в бочке меда
Конечно, многие уже поняли, почему школьные товарищи - лучшие воспитатели, и все же по сравнению с родителями они безжалостны, они не знают пощады. Поэтому очень важно не только вовремя отпускать своего ребенка – давать ему возможность понять других и познать себя, свои потребности и границы. Не менее важно отслеживать, чтобы это воспитание школой не переросло в нечто большее. Если такое «обучение» вылилось в травлю, войну; если ребенок боится ходить в школу, если над ним издеваются – то он имеет дело с более серьезным «противником», чем предполагалось. И в этот момент (а лучше – хоть немного раньше) рядом должны оказаться мама и папа. Отстоять интересы ребенка, отследить границы дозволенного – все это не так просто, как кажется.
Отдать сына или дочку в школу и ожидать, что «за него (нее) там отвечают», по меньшей мере, глупо. В учителя идут отнюдь не от доброты души и желания сделать мир лучше. В школе полно агрессивных, озлобленных и обиженных на мир людей. А заодно – и их детей. Вот от них-то и стоит защищать родителям свое чадо.
Мне нравилось учиться в школе, там все было понарошку. Нам давали книжки с красивыми картинками, тетради в линейку и клеточку. Это была такая игра – школа. Я играл в нее с удовольствием.
Школьные товарищи – лучшие воспитатели, чем родители, ибо они безжалостны.
Ого! Школа… пфф! Не сегодня!
Мы, дети, были бы очень удивлены, если бы нам сказали, что мы ходим в школу учиться. Мы этого не замечали. Для меня школа была большой фабрикой бумажных самолётиков.
Школьный учитель и профессор выращивают исключительно виды, а не индивиды.
В помещении - мертвая тишина. Все боятся даже дышать. А когда в комнате, набитой школьницами-подростками, тихо так, что слышен малейший шорох, значит, что-то действительно не в порядке.
Изменяются и прически, и длина юбок, и сленг, но школьные администраторы? Никогда.
- Не хочу возвращаться в класс. - И что теперь? Я ненавижу там сидеть ещё с начальной школы.
Как быть позитивным в стране, где ещё в детстве в школе у тебя был такой предмет, как ОБЖ, на котором тебя учили выживать? И, помните, на ОБЖ не задавали домашнего задания, потому что если ты пришёл на урок, то ты уже как бы его выполнил.